Семен отправился в аптеку. Она была недалеко от Королевских ворот, на той же улице.

Аптека встретила его темными провалами окон. Выбитая дверь была заботливо поставлена на место, но Серабиненко не стал ее трогать. Формально на территории еще не проверенных домов заходить можно было только под свою ответственность. Таблички «Разминировано» не было, но что мешало ему аккуратно все проверить? Семен полагался на свое чутье. Он влез через окно, при этом специально выбрал самое неудобное окно, боковое со стороны переулка, там, где его не сразу было видно. Еще и на втором этаже. Вряд ли, уходя и минируя дома, фрицы могли предположить, что кто-то полезет в такое неудобное окошко.

Света внутри хватало. Окна были вынесены взрывами. Семен стал искать. Он постоянно осматривал все вокруг, замирал, делая новые шаги, и не спешил, сначала осматриваясь и только потом шагая. И все равно не заметил этого пролома и с грохотом позорно провалился на первый этаж. Чудом ничего не сломал.

Но этого хватило для того, чтобы снова оказаться в привычной темноте и глухоте.

«Как не вовремя», – подумал полковник и зацепился за эту мысль как за спасательный круг. Надо же, как ему повезло в этот раз, приступ прошел буквально за несколько минут.

И он понял, что упал не в общий зал, а в кабинет провизора, и спасло его то, что упал он на кучу сваленной на диване одежды.

Тут же, в этом же помещении, стоял большой книжный шкаф. Семен улыбнулся уголком губ – идеально!

Глава вторая

– Какие сокровища! А еще там есть? – Тамара с такой нежностью гладила корешки книг, как будто бы ей принесли не книги, а самые дорогие, самые лучшие в мире драгоценности.

Семен улыбнулся:

– Разминируем, и я обязательно принесу тебе все, что найду там интересного. Давай посмотрим, есть ли в этих справочниках то, что нам нужно. Если будет что-то на языках, которые ты не знаешь, просто заложи страницы, я переведу… При нем были какие-либо документы? Личные вещи?

– Ты же понимаешь, что этим делом занимаешься не ты, а местное отделение НКВД? Хоть вы и соседи. Формально я не могу тебе передать вещи и документы убитого. Но я могу дать тебе их посмотреть, прежде чем отдам их бойцам. Сколько тебе нужно времени?

– Несколько минут, – спокойно ответил Семен.

Но вот что интересно. Документов при работнике порта не было. Вообще никаких. В тонкой клеенчатой папке лежали просто обрывки бумаги.

Семен кивнул. А вот это как раз по его части. Убийств, скорее всего, будет еще больше, все тела так или иначе находятся рядом с портом или на тропинках рядом с ним. Значит, нужно копать в той стороне.

Для всей России – в Кенигсбергском военном округе все хорошо. Почти земля обетованная. Всем, кто придет на пункт вербовки и получит документы на переселение, дадут дом, корову или козу, заплатят все долги, выплатят подъемные. Пока что первые переселенцы прибывали военными самолетами. Но уже был составлен план о том, как будут курсировать поезда с вагонами-теплушками. Рассчитано все, даже вес, который смогут взять с собой будущие жители области. Краем уха Семен слышал много о чем. Пока что первыми переселенцами были военные и их семьи. Правда, командование настойчиво рекомендовало брать только жен. Детей – только командирам. Для создания идеальной картины безопасной земли. Но все понимали, что Кенигсберг сегодня не место для детей. Даже для детей войны. Потому что сложно будет ребенку играть только на асфальте или брусчатке, а не копаться в снегу, а потом и на траве… Каждый день поступали донесения о том, сколько подорвалось, сколько человек потеряли конечности и остались инвалидами после взрывов. А еще грядущий голод – то, что он будет, все понимали, потому что запасов продуктов надолго не хватит. Нужно быстро начать что-то делать. Сажать, пахать, ловить рыбу. В Балтийском море, которое так же, как все вокруг, было заминировано. Водопровод пока еще работал на окраинах, а в центре – только в отдельных районах. Серабиненко не был инженером, но тех карт, что он видел, было достаточно, чтобы понять, что эта система проработает недолго. Потому что сложную сеть дренажных каналов, частично разрушенных бомбардировками, нужно поддерживать в рабочем состоянии. А для этого нужны точные планы и схемы инженерных коммуникаций. Их немцы либо забрали, либо спрятали. Семен не был идеалистом советской власти, хоть и был винтиком системы. И он понимал: тех инженеров, что у них есть, не хватит на то, чтобы восстановить город. Да и не будет пока такой задачи – восстановить.

Задача: подготовить плацдарм для штаба флота и оплота РККА на территории бывшей Восточной Пруссии. В случае возможного повтора военного сценария именно отсюда будут наноситься удары по Восточной Европе. И не только.

Брошенных домов было много. Людей на то, чтобы проверить все, – не хватало. Заселяли быстро, работали сутками.

Семен потер виски. Он прекрасно понимал, что таких как он, даже не спящих агентов, а скорее просто наблюдателей – бывших агентов в СМЕРШ не бывает – в городе много. Кто-то, может быть, занимается чем-то вообще не очевидным. Например, транспортом. Или, может быть, в госпитале появился новый медбрат… Кто знает. Но он работает на своем месте. И ему не нужно забывать про двадцать три отделения абвера только на территории Кенигсберга.

Сначала – собрать информацию. Подтвердить догадки. Провести разведку, собрать всю информацию и отправить Раглану.

Семен улыбнулся. И здесь они снова нарушили устав. Так получилось, что Борис Борисович стал для Серабиненко не просто командиром. Но еще и хорошим другом. Он поддерживал его, правда, поддержка заключалась в том, что Серабиненко попадал, пожалуй, во все самые опасные переплеты, которые только можно, но стоит отметить, что Борис Борисович неизменно оказывался всегда вместе с ним.

А сейчас пора было возвращаться к работе.

– Серабиненко!

Семен повернул голову в сторону выкрика. Формально – он сейчас находился на рабочем месте. Территориально – во внутреннем дворе комендатуры. Прямо перед ним стояли пять ящиков и одна бочка, полные бумаг. Их привезли из подвала Королевского замка, там находился известный на весь город ресторан «Блюдгерихт». «Кровавый суд» – если по-нашему. Так себе ирония. По легенде, ресторан располагался именно в тех подвалах замка, где раньше у рыцарей были пыточная и тюрьма. Во входной зоне ресторана стояли ради украшения интерьера неиспользуемые огромные бочки из-под вина. Вот именно в них и сложили документы и привезли сюда.

– Чем занят?

Третий зам коменданта Кенигсберга был человеком грубым, не очень образованным, но не глупым, скорее пустым. И предсказуемым. Как стенгазета. Прочитать его было очень легко. Обычный замполит. Кстати, так его и называли за глаза солдаты. Даже ходил буквой «Г», как конь в шахматах. Сначала шел по прямой, по своим делам, потом замечал что-то, что, с его точки зрения, было непорядком, делал крутой поворот и в несколько длинных шагов оказывался рядом с нарушителем. В данный момент нарушителем был полковник, который, по легенде, был лейтенантом, который стоял и бездельничал, как казалось. И явно находился не там, где он должен быть. Не у себя в кабинете или в архиве. В общем, если боец не бежит в атаку, значит, он не занят делом. Работать с такими Семен умел отлично. Самое главное для замполита – быть причастным к важному делу. Значит, нужно взять его за пуговку и посвятить в это самое важное дело.

‒ Работаю, товарищ капитан!

– Над чем?

– Дело крайней важности! Обнаружены доставленные из Королевского замка крайне важные документы, сложенные в крайнем беспорядке. Непорядок. Нужно срочно устранить и разобрать. Мы же с вами понимаем, как важно, чтобы все было в порядке?

Последнюю фразу Серабиненко произнес проникновенным голосом, быстро посмотрел наверх и так же быстро опустил глаза вниз. Что означало, что сверху очень пристально наблюдают за тем, чтобы тут у них внизу был порядок. А в этих бочках его явно не было.